Неточные совпадения
По местам валялись человеческие кости и возвышались груды кирпича; все это свидетельствовало, что в свое время здесь существовала довольно
сильная и своеобразная цивилизация (впоследствии
оказалось, что цивилизацию эту, приняв в нетрезвом виде за бунт, уничтожил бывший градоначальник Урус-Кугуш-Кильдибаев), но с той поры прошло много лет, и ни один градоначальник не позаботился о восстановлении ее.
Нахмурив брови, мальчик вскарабкался на табурет, зачерпнул длинной ложкой горячей жижи (сказать кстати, это был суп с бараниной) и плеснул на сгиб кисти. Впечатление
оказалось не слабым, но слабость от
сильной боли заставила его пошатнуться. Бледный, как мука, Грэй подошел к Бетси, заложив горящую руку в карман штанишек.
Напротив, у ней у самой
оказалась целая история о внезапном отъезде сына; она со слезами рассказывала, как он приходил к ней прощаться; давала при этом знать намеками, что только ей одной известны многие весьма важные и таинственные обстоятельства и что у Роди много весьма
сильных врагов, так что ему надо даже скрываться.
Прежде Вера прятала свои тайны, уходила в себя, царствуя безраздельно в своем внутреннем мире, чуждаясь общества, чувствуя себя
сильнее всех окружающих. Теперь стало наоборот. Одиночность сил, при первом тяжелом опыте,
оказалась несостоятельною.
Оторвется ли руль: надежда спастись придает изумительное проворство, и делается фальшивый руль.
Оказывается ли
сильная пробоина, ее затягивают на первый случай просто парусом — и отверстие «засасывается» холстом и не пропускает воду, а между тем десятки рук изготовляют новые доски, и пробоина заколачивается. Наконец судно отказывается от битвы, идет ко дну: люди бросаются в шлюпку и на этой скорлупке достигают ближайшего берега, иногда за тысячу миль.
Но в нашем буржуазно-обывательском слое не
оказалось достаточно
сильного нравственного гражданского сознания, нравственной и гражданской подготовки личности.
Польский народ, обнаруживший так мало способностей к государственному строительству, обладающий чертами индивидуалистическими и анархическими,
оказался духовно
сильным и несокрушимым.
Оказалось, что
сильный ветер подхватил его около реки Каньчжу и отнес к острову Сахалин.
Я весь ушел в созерцание природы и совершенно забыл, что нахожусь один, вдали от бивака. Вдруг в стороне от себя я услышал шорох. Среди глубокой тишины он показался мне очень
сильным. Я думал, что идет какое-нибудь крупное животное, и приготовился к обороне, но это
оказался барсук. Он двигался мелкой рысцой, иногда останавливался и что-то искал в траве; он прошел так близко от меня, что я мог достать его концом ружья. Барсук направился к ручью, полакал воду и заковылял дальше. Опять стало тихо.
Как стоит это дело в настоящее время — сказать не могу, но уже из того одного, что землевладение, даже крупное, не сосредоточивается более в одном сословии, а испестрилось всевозможными сторонними примесями, — достаточно ясно, что старинный поместный элемент
оказался не настолько
сильным и приготовленным, чтоб удержать за собой главенство даже в таком существенном для него вопросе, как аграрный.
По случаю безвыездной деревенской жизни отца, наставниками его пока были: приходский дьякон, который версты за три бегал каждый день поучить его часа два; потом был взят к нему расстрига — поп, но
оказался уж очень
сильным пьяницей; наконец, учил его старичок, переезжавший несколько десятков лет от одного помещика к другому и переучивший, по крайней мере, поколения четыре.
Родиона Антоныча насильно уложили рядом с Лаптевым и заставили зацепить ногой барскую ногу. Бедный Ришелье только сотворил про себя молитву и даже закрыл глаза со страху. Лаптев был
сильнее в ногах Прейна, но как ни старался и ни надувался, — в конце концов
оказался побежденным, хотя Родион Антоныч и не поставил его на голову.
Передо мной стоял крупный, плечистый и
сильный детина, достаточно пожилой (впоследствии
оказалось, что ему 60 лет), но удивительно сохранившийся.
Он почти игнорировал Евпраксеюшку и даже не называл ее по имени, а ежели случалось иногда спросить об ней, то выражался так: «А что та…все еще больна?» Словом сказать,
оказался настолько
сильным, что даже Улитушка, которая в школе крепостного права довольно-таки понаторела в науке сердцеведения, поняла, что бороться с таким человеком, который на все готов и на все согласен, совершенно нельзя.
Всё, что рассказал мне о нем Аким Акимыч,
оказалось вполне справедливым, с тою разницею, что впечатление действительности всегда
сильнее, чем впечатление от простого рассказа.
Сильные волнения у меня всегда заканчивались бессовестно-крепким сном, — вернейший признак посредственности, что меня сильно огорчало. Так было и в данном случае: я неожиданно заснул, продолжая давешнюю сцену, причем во сне
оказался гораздо более находчивым и остроумным, чем в действительности. Вероятно, я так бы и проспал до утра, если бы меня не разбудил осторожный стук в дверь.
И действительно,
оказалось выше, одно над другим, на протяжении нескольких километров три голубых озера с еще более
сильным запахом серы…
Что, если бы чудом настоящее
оказалось сном, страшным кошмаром, и мы проснулись бы обновленные, чистые,
сильные, гордые своею правдой?..
Во всей этой беседе г-жа Петицкая, как мы видим, не принимала никакого участия и сидела даже вдали от прочих, погруженная в свои собственные невеселые мысли: возвращаясь в Москву, она вряд ли не питала весьма
сильной надежды встретить Николя Оглоблина, снова завлечь и женить на себе; но теперь, значит, надежды ее совершенно рушились, а между тем продолжать жить приживалкою, как ни добра была к ней княгиня, у г-жи Петицкой недоставало никакого терпения, во-первых, потому, что г-жа Петицкая жаждала еще любви, но устроить для себя что-нибудь в этом роде, живя с княгинею в одном доме, она видела, что нет никакой возможности, в силу того, что княгиня
оказалась до такой степени в этом отношении пуристкою, что при ней неловко даже было просто пококетничать с мужчиной.
— Было один раз, — не скрыл Долгов. — Протоколы у меня обыкновенно лежали на столе в кабинете; заболел мой младший ребенок холериной, а около нас была
сильная холера; я перепугался, растерялся, схватил первую попавшуюся мне бумагу, намазал на нее горчичник и приставил к желудочку ребенка; бумага эта
оказалась протокол!..
Несмотря на то, что доктор нашел мой пульс также расстроенным, он отпустил меня без всяких медицинских пособий, уверяя, что дело поправятся и что натура преодолеет болезненное начало; но на другой день
оказалось, что дело не поправилось, а только изменилось; часу в девятом утра, сидя в арифметическом классе, вдруг я почувствовал, совершенно неожиданно,
сильное стеснение в груди, через несколько минут зарыдал, упал и впал в беспамятство.
— Так пусть ему и принадлежит имение его отца, — решил царь. — Он
оказался достойнейшим сыном. Старший же, если хочет, может поступить в число моих телохранителей. Мне нужны такие
сильные и жадные люди, с меткою рукою, верным взглядом и с сердцем, обросшим шерстью.
Боявшийся старых тетенек Любви и Анны Неофитовен, постоянно мучивших меня экзаменными вопросами, я неохотно шел и к новой тетеньке. Но новая тетенька Варвара Ивановна, расцеловавшая меня,
оказалась молодою и румяною дамою со свежим цветом лица под белою бастовою шляпкой, и распространявшей
сильный и сладкий запах духов. Она с первого же раза обозвала меня «Альфонсом», какое имя я сохранил в устах ее на всю жизнь.
А он снова бросился на меня, и упали мы оба в грязь, выпачкались, как лягушки.
Оказался я много
сильнее его, встал, а он лежит, плачет, несчастный.
Высказываясь все с большей решительностью, Овэн наконец прямо обвинил все клерикальное направление в бессилии и пустоте за то, что оно, толкуя о нравственности и о добре, на деле
оказывалось слугою
сильных мира и не заботилось о том, чтоб извлечь из бездны нищеты и разврата миллионы людей, погибавших под гнетом своих притеснителей.
Скоро, однако, он должен был убедиться, что хвастал своими местами напрасно. Движение к парку было действительно
сильное, но для «клёву» условия
оказались неблагоприятные. Виной была новая дорога. Там, где прежде пролетки с седоками ныряли по ухабам меж кустов, — теперь они проносились легко и быстро. Прошке оставалось только провожать их глазами… Кроме того, движение на этот раз
оказалось слишком сильно. Обстоятельства складывались плохо…
Моряк выслал шесть, и мера эта
оказалась вовсе не излишней; от
сильного мороза и слабых тулупов две лучшие кормилицы, отправленные на пятый день после родов, простудились, и так основательно, что потом, сколько их старуха птичница не окуривала калганом и сабуром, все-таки водяная сделалась; у третьей на дороге с ребенком родимчик приключился, вероятно от дурного глаза, и, несмотря на чистый воздух и прочие удобства зимнего пути, в пошевнях он умер, не доезжая Реполовки, где обыкновенно липовские останавливались; так как у матери от этого молоко поднялось в голову, то она и
оказалась не способною кормить грудью.
Поехали мы все вместе, и, разумеется, в первом же здании
оказывается, что одну половину нельзя показывать, потому что она почему-то заперта; в другом месте зачем-то завешены окна; тут завтрак подошел, после которого дождик
сильный полил, и неудобно стало наружные стены осматривать; а там, при каждой остановке, шампанское, коньяк!
Я в этой игре
оказалась его настоящей дочерью, то есть страсть игры, то есть — тайны,
оказывались во мне
сильней страсти любви.
Я неоднократно замечал, что, несмотря на
сильную теплоту атмосферы, дожди бывают иногда вредные грибам: иногда это вредное действие
оказывается медленно и незаметно, а иногда — с поразительной очевидностью и быстротой, особенно на грибах молодых, только что вышедших из земли.
Но здесь расчет
оказывается ошибочным, потому что препятствие не одно, а тысячи их, и чем далее человек уклоняется от первоначального пути, тем
сильнее умножаются и препятствия.
Страдальческая наружность бедняка, возбуждавшая невольное сочувствие, успокоила мало-помалу Марью Петровну. Она нагнулась и сделала шаг вперед. Старик, узнав в ней тотчас же барыню, хотел было привстать; но усилие его
оказалось бесполезным, и он снова опустился на локоть. Подняв дрожащую руку на грудь, он устремил на нее мутные глаза свои и сказал с
сильною одышкою...
Все 28 человек, у которых было сделано лишь частичное вырезывание щитовидной железы, были найдены совершенно здоровыми; из восемнадцати же человек, у которых была вырезана вся железа, здоровыми
оказались только двое; остальные представляли своеобразный комплекс симптомов, который Кохер характеризует следующим образом: «задержание роста, большая голова, шишковатый нос, толстые губы, неуклюжее тело, неповоротливость мысли и языка при
сильной мускулатуре, — все это с несомненностью указывает на близкое родство описываемого страдания с идиотизмом и кретинизмом».
Такие переломы относятся к числу так называемых самородных переломов: у мальчика, как впоследствии
оказалось, была центральная костномозговая саркома; она разъела изнутри кость и уничтожила ее обычную твердость; достаточно было первого
сильного движения, чтобы случился перелом; тот же самый перелом сам собою сделался бы у больного или в клинике, или на возвратном пути домой.
Мы и в настоящее время живем в непрерывном опьянении; со временем вино, табак, чай
окажутся слишком слабыми возбудителями, и человечество перейдет к новым, более
сильным ядам.
В толпе пробегал
сильный ропот: двери залы
оказались запертыми.
— И тогда если
окажется, что вы медиум и, как я полагаю,
сильный медиум…
Позор, позор! Целых полгода враг мой лупил и гонял меня, а я,
оказывается, был и
сильнее и ловчее его!..
Всякая спайка исчезла, все преграды рушились. Стояла полная анархия. Что прежде представлялось совершенно немыслимым, теперь
оказывалось таким простым и легким! Десятки офицеров против тысяч солдат, — как могли первые властвовать над вторыми, как могли вторые покорно нести эту власть? Рухнуло что-то невидимое, неосязаемое, исчезло какое-то внушение, вскрылась какая-то тайна, — и всем стало очевидно, что тысяча людей
сильнее десятка.
Не одни московские пиры и банкеты заставили забыть молодого гвардейца блестящий двор и товарищей — в Москве
оказался более
сильный магнит.
Буржуазная ценность
сильных мира сего
оказывается ценностью религиозной.
Конфедераты превосходили русских числом, но им недоставало именно этого единства, не говоря уже про дисциплину, так что в результате русские
оказывались более
сильными.
Далее из рассказа старика Зарудина
оказывалось, что в районе той губернии, где он начальствовал за последнее время, находилось имение графа Аракчеева. Земская полиция приходила часто в столкновение с сельскими властями, поставленными самим графом и отличавшимися, по словам Павла Кирилловича, необычайным своеволием, так как при заступничестве своего
сильного барина они рассчитывали на полную безнаказанность. Некоторые из столкновений дошли до сведения графа и последний написал к Зарудину письмо.
Из расспросов перепуганного насмерть татарина действительно
оказалось, что он был выслан вперед для того, чтобы поджечь острог Строгановых и дать этим сигнал остальным кочевникам, засевшим в ближайшем овраге и намеревавшимся напасть на усадьбу. Они видели уход казаков из поселка и думали, что ушли все, а потому и не ожидали
сильного сопротивления.
Это
оказалась высокая, худая женщина с черными, с
сильною сединой волосами, космами выбивавшимися из-под головной повязки, и смуглым, коричневым лицом.
Милочка выслушивала эти жалобы, не отвечая на них ни слова, и даже будто пропускала их мимо ушей, что до весьма
сильной степени сердило и раздражало нетерпеливую Глашу. Однако прошел самый короткий срок, и
оказалось, что Мила знала, почему она молчит и не знает никаких сочувствий, ибо как только на эти жалобы отозвались ее дядьи, так Глафира переменила тон и сказала...
Но правило это, при котором упускается из виду дух войска, беспрестанно
оказывается неверным и в особенности поразительно противоречит действительности там, где является
сильный подъем или упадок духа войска — во всех народных войнах.
Минута была отчаянная. Но выросший в близкой дружбе с природой, мальчик
оказался гораздо
сильнее, чем предполагал его пестун. Упав в воду, он торопливо заработал ручонками и поплыл к противоположному берегу. Пенистые брызги били вокруг его во все стороны целыми фонтанами и совсем скрывали его маленькое тельце от глаз Константина Ионыча.